Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
– Но одно дело отказаться от брака с ним и совсем другое прожить без него. Она не могла жить без него. Поэтому она пошла на сделку с Макрамом.
Она вышла за него замуж по закону, но подлинным ее мужем и отцом ее детей был Лайбо.
Брузинха, вдова Лайбо, в ужасе вскочила на ноги, слезы брызнули из ее глаз.
– Предатель! Предатель! – в отчаянии забормотала она. – Ложь, ложь.
Но в ее причитаниях не было гнева, в ее слезах были печаль и отчаяние. Она оплакивала свою вторичную потерю мужа. Три ее дочери помогли ей удержаться на ногах и повели прочь с прассы.
Говорящий продолжил свой рассказ, пока она молча шла сквозь толпу.
– Лайбо знал, что он причиняет боль своей жене Брузинхе и четырем дочерям. Он ненавидел себя за это. Он пытался остановиться. Месяцы, иногда целые годы, ему удавалось удержаться от соблазна. Новинха тоже боролась с собой. Она отказывалась видеть его, разговаривать с ним. Она запретила своим детям обращать на него внимание. Затем Лайбо решал, что он уже достаточно окреп и в силах удержаться от прежних отношений. Новинхе было очень одиноко со своим мужем, который не шел ни в какое сравнение с Лайбо.
Они знали, что совершают тяжкий грех, и это не доведет до добра, но ничего не могли поделать с собой.
Уходя, Брузинха слышала последние слова. Это немного успокоило ее. Но епископ Перегрино заметил, что Говорящий успел заронить ей зерна вечной тоски и печали. Она стала невинной жертвой жестокой правды, в душе ее ничего не осталось, кроме пепла. Вина мужа останется с ней до конца ее дней. Это не твоя вина, молча утешал он ее. Твой муж, а не ты, совершил греховное падение. Пресвятая Дева, молча молил епископ, донеси слова утешения до Брузинхи и заставь ее поверить в них.
Вдова Лайбо не единственная плакала от слов. Многие сотни глаз, провожавшие ее, были влажными от слез. Вскрытие прелюбодейства Новинхи было шокирующим, но в то же время очень смачным – факт, что Новинха имела любовника, ставил ее наравне со всеми, не делал ее лучше других. Совсем другое было с Лайбо. Признание и обнародование его пороков было тяжело всем. Каждый любил и уважал его. Его благородство, великодушие, доброту и мудрость ценили все люди, они не хотели думать, что все это было только маской.
Они удивились, когда Говорящий напомнил людям, что сегодня он говорит не о смерти Лайбо.
– Почему Махрос Рибейра позволял все это? Новинха думала, потому что он хотел иметь жену и детей для создания иллюзии нормальной семьи, чтобы оправдать себя перед обществом, не выделяться среди других людей. Частично это было так. Хотя многие из вас думали, что он женился, потому что любил ее. Он никогда не надеялся, что она полюбит его так же, как он ее любил, он боготворил ее, она была для него богиней, а он больным, грязным, презренным животным. Он знал, что она не будет боготворить его, никогда не полюбит. Но он надеялся, что когда-нибудь она почувствует к нему дружеское расположение, что она будет предана ему.
На какое-то мгновение Говорящий склонил голову. И луситанцы услышали те слова, которые он так и не произнес.
– Она никогда не чувствовала расположения к нему.
– Каждый вновь рождающийся ребенок, – говорил Говорящий, – был новым доказательством ошибки Макрама. Его богиня оказалась фальшивой. Почему? Он был лоялен в определенном смысле. Он не ударил ни одного ребенка, ведь они не были его детьми. Он не нарушил данное Новинхе обещание. Разве он не заслуживал награды с ее стороны? Временами он уже не мог вытерпеть ее предательства. Он не доверял ей. Она не была больше богиней. Все ее дети были незаконнорожденными ублюдками, зачатыми в грехе. Именно так раззадоривал он себя, когда хлестал ее, когда кричал на Майро.
Майро услышал свое имя, но не мог вникнуть в смысл слов. Сегодня он пережил слишком сильный шок и почти полностью утратил связь с реальностью.
Невообразимое волшебство свиноподобных с деревьями. Мать и Лайбо любовники. Аунда, это близкое, почти родное существо, вмиг отдалилась и стала, как Эла и Квора, еще одной сестрой. Его глаза были устремлены на землю, но он не видел травы, голос Говорящего стал пустым звуком, он не воспринимал смысла его слов. Его речь превратилась в кошмарный гул.
Когда-то Майро сам напросился на этот гул, пригласив Говорящего сказать от имени Лайбо. Мог ли он предположить, что вместо милосердного стража человеческой души явится настоящий, подлинный Говорящий. Все эти события выходили за рамки его понимания. Мог ли он знать, что за человеческой маской скрывается Эндер, разрушитель цивилизации, мифический Люцифер, совершивший величайшее преступление человечества, навеки превративший свое имя в вечный позор. Он подорвал, разрушил годами наработанное Пайпо, Лайбо, Аунды и Майро, за час общения со свиноподобными достигнув большего, чем они за пятьдесят лет. Одним словом, он навсегда разъединил его с Аундой. Именно этот Голос, словно карающий меч, вновь и вновь обрушивался на Майро. Этот голос нес кровавую правду. Майро прислушивался к звуку голоса, стараясь возненавидеть его, но не мог. Он не мог обманывать себя, убеждая, что Эндер – разрушитель цивилизации, так как знал, что разрушенное им не более чем иллюзия, а все иллюзии рано или поздно умирают, умирают все, кроме правды. Правда о свиноподобных, правда об них самих. Каким-то образом этот древний человек разглядел спрятанную правду, и не ослеп от нее, и не сошел с ума. Я должен слушать его голос, пусть его сила войдет в меня и поможет выстоять под ослепительным блеском правды, защитит меня от смерти.
– Новинха знала, кто она на самом деле, ханжа и изменщица. Она знала, какую боль причиняет Макраму, Лайбо, его жене Брузинхе и их детям. Она знала, что именно она убила Пайпо. Поэтому она терпеливо сносила побои, даже специально провоцировала Макрама на расправу. Это была ее расплата за совершенное. Но для нее это было недостаточное наказание. Как бы сильно не ненавидел ее Макрам, она ненавидела себя еще сильнее.
Епископ важно кивнул. Говорящий сделал страшную вещь, выставив грязное белье напоказ всему обществу. Об этом следовало говорить шепотом.
Но громогласное объявление о пороках людей имело огромную силу, и Перегрино почувствовал ее. Именно тот момент, когда общество заставляет раскрывать подобные грехи, вынуждает срывать маски с людей, считающихся хорошо знакомыми. Они снова и снова срывают маски, и каждая снятая маска заставляет их глубже заглянуть в себя, нет ли во мне подобного лицемерия.
Процесс докапывания до человеческой сути, процесс вскрытия нарывов на человеческой душе очень болезнен и страшен. Но конец весьма любопытен, он несет успокоение. Епископ наклонился к секретарю и прошептал:
